Пасхальная история в лицах и размышлениях

Пасхальная история о Ней и людях, её окружающих. Все персонажи существуют, существовали, и будут существовать в памяти. Все совпадения случайны и неслучайны одновременно.

***
Она проснулась утром, едва солнце отправило своих лучиков – небесных ангелочков в её комнату сквозь вымытое в четверг окно. Не открывая глаз, Она улыбнулась тёплым лучам и потянулась. Уставшее за вчерашний день тело нехотя поддавалось потягиваниям. Ещё бы! Накануне Она напекла столько куличей, что самой ей и не съесть никогда, как бы ни помогали все родственники. Да и не только для семьи Она красила яйца луковой шелухой, пекла ароматную сдобу. Многолетняя привычка, привитая ей бабушкой, напоминала о многих людях, вынужденных жить в нищете.
Она неспешно привела себя в порядок, приготовила завтрак для всех домочадцев, и только тогда разбудила мужа и дочь. Предстояла поездка на одно из старинных кладбищ, расположенное в черте города. Чтобы не говорили её дальние родственники о том, что на Пасху ходят на кладбище только грешники, Она всё равно из года в год ездила туда со своими родителями, с мужем и дочкой. Потому что знала, как ждут домашнюю еду детдомовские ребятишки, как высматривают Её размеренную походку старенькие бабушки и мужчины – инвалиды. И вроде не из-за гостинцев пасхальных они Её ждут. И не за слова добрые, улыбкой Её расцвеченные. А за простое внимание и за сочувствие искреннее.
Вот уже и провизия сложена в сумки, и цветы куплены, и вещи ненужные (но чистые и выглаженные) своего часа дожидаются. И всё же ощущение некой обиды безмолвно витает в солнцем залитой комнате.
Каждый шаг Её говорил об этой обиде, когда Она ступила на узенькие кладбищенские аллейки.
Не оказалось у часовни бабушки Марфы, вынужденной доживать свой век в развалившемся на части доме, милостиво оставленном старушке внуками.
Не пел свои песни прошедший афганскую войну и потерявший на ней обе ноги и руку Михаил.
Не караулил возле оградки могилок Её пращуров заводила детдомовских ребятишек и балагур Коляка (даже фамилию 4-летнему подкидышу дали из-за его стремления говорить и узнавать новое – Колякин Николашка). Хорошо, что команда его была вся в сборе. От ребят и узнала Она, что Коляку зашиб пьяный бугай, когда тот вступился за девушку.
Погоревав вместе с разновозрастными ребятишками и расспросив их о житье в детдоме, Она раскрыла сумку с гостинцами. Печально и радостно смотрела Она на стремительно поглощавших домашние котлеты и картошку «в мундире» детей. Очищала для них крашеные яички и поглядывала, как Её дочка помогает малышке лет 8-ми, новенькой в этой знакомой (и незнакомой тоже) ватаге разновозрастных детей, будущее которых не определено.
Приятно было осознавать, что ребята к приходу их семьи немного прибрались на близко расположенных могилках. Особенно тщательно ребята уважили тех, к кому давно никто не приходил. Мелькнула мысль, что вандалами эти дети не станут никогда, и затихла, сменённая привычными действиями: протереть памятник, присыпать песком края могилок, поправить оградки, обновить искусственные цветы и полить живые (ирисы и тюльпаны в этом году стали распускаться рано).
Время, проведённое «в гостях» на кладбище, всегда проходит незаметно. Солнце уже сменило направление теней от предметов, когда Она с семьёй собралась уйти. Оставив детям сумку с вещами, снабдив их продовольствием, тепло попрощавшись, медленно уходила Она, держа за руку своего ребёнка, и печалясь за других, оставшихся здесь, пусть и ненадолго.
Говорить было незачем, всё и так понятно без слов.
Оставалось навестить ещё нескольких «жителей кладбища», безымянных.
Аллея сама приводит к ним «гостей». А с высоты своего роста тревожно взирает Неизвестный солдат, олицетворяющий всех погибших, имевших имена, но не сказавших их перед тем, как их глаза закрылись навек. Цветы, гостинцы, детские пистолеты и георгиевские ленты всегда долго лежат на горячем камне постамента. Но не в этот год, не в этот святой день.
Люди, посягнувшие в этот раз на святыню, не прочтут этих строк, не узнают, почему Она плакала, стоя в стороне, утешаемая мужем и отцом. Но зато они навек войдут в Её историю семьи как нечто чуждое, как отзвук непонятного и кощунственного.
Мужчина, женщина, двое детей – мальчик и девочка (погодки, лет 10 – 11), собака породы «такса» — все они очень упитанные и прилично одетые. У мужчины в руках два огромных пакета, плотно набитых. Дети сметают в свои сумки, висящие на их плечах, всё, что другие люди принесли Неизвестному солдату и тем, кто безмолвно лежит под памятником. Женщина держит в руках кулич и, разламывая его на куски, кормит им собаку.
Всё собрано, семейка счастлива, пёс едва может вилять хвостом от сытости. И только две старушки, вставшие на защиту памятника и приношений на нём, и которых оттолкнула упитанная и злобно настроенная женщина из этой несчастной семьи, поддерживают друг друга и утешают вплоть до Её прихода. Но ни Она, ни её семья не в силах ничего сделать, кроме как урезонить зарвавшихся людей, поскольку день сегодня особенный и радость несущий. Да и надо ли что-то говорить тем, для кого нет ничего святого?! Взрослых людей уже не перевоспитаешь, а их детям – не позавидуешь.
Но так разительно отличаются те дети, чужие друг другу по документам, которых Она оставила возле могил своих пращуров, и эти брат с сестрой, не замечающие очевидного. Последние явно более несчастливы, чем те, кого жизнь оставила вообще без семьи.

***
Комментарии к пасхальной истории приветствуются, но не являются обязательными.

…
Хотите читать меня всегда и знать о пополнении блога новыми материалами, подпишитесь на новости «НАЖАВ СЮДА»